Идущий к Реке

Я, в своем познании настолько преисполнился, что я как будто бы уже сто триллионов миллиардов лет, проживаю на триллионах и триллионах таких же планет. Планет, как эта Земля. Мне этот мир, уже во многом понятен, и ищу я здесь только одного: покоя, умиротворения, и вот этой гармонии - от слияния с бесконечно вечным, от созерцания этого великого фрактального подобия, и от вот этого замечательного всеединства существа, бесконечно вечного — куда ни посмотри: хоть в глубь — бесконечно малое, хоть ввысь — бесконечно большое.

А твой выбор? Иди же, суетись дальше... Твое распределение — это твой путь, и твой горизонт познания, ощущения, и собственной природы. И он несоизмеримо мелок по сравнению с моим... Я ощущаю себя глубоким старцем, потратившим жизнь, в поисках рецепта бессмертия, формулы вечной жизни. Я нахожусь на этой планете, с самого момента её зарождения. Когда облако прекурсоров, трансформируясь поэтапно, превращалось в звезду - Солнце. Я помню взрыв этого газопылевого субстрата, вспыхнувшего яркой звездой, и запустившего процесс формирования планет-консервантов.

Меня не покидает ощущение, что я живу на этой Земле, вот уже пять миллиардов лет, и знаю её вдоль и поперек. Я был на этой планете, несчетное множество раз. Был величественнее Цезаря, и круче Гитлера, блядь, и круче всех великих, понимаешь, был? А где-то был конченым говном, ещё хуже, чем здесь. Потому что я множество этих состояний чувствую. Где-то я был больше подобен растению, где-то был больше подобен птице, там, червю, где-то просто был сгусток камня. Это все есть душа, понимаешь? Она вот имеет грани подобия совершенно многообразные, бесконечное множество. Но тебе этого не понять, поэтому ты езжай себе, блядь. Мы в этом мире как бы живём разными ощущениями, разными стремлениями. Соответственно, разное наше и место, разное наше распределение. Тебе я желаю, все самые крутые тачки чтобы были у тебя, и все самые лучшие самки, чтобы раздвигали перед тобой ноги там, все свои щели нашиворот-навыворот, блядь, перед тобой, как ковёр, это самое, раскрывали и растлевали, растлали. И ты их чтобы ебал, до посинения, до красна, до солнца закатного. Чтоб на лучших яхтах, на самолётах летал и кончал прямо с иллюминатора и всё, что только может в голову прийти и не прийти. Если мало идей – обращайся ко мне, я тебе на каждую твою идею еще сотни триллионов подскажу как, что делать. Ну а я, что? Я иду, как глубокий старец, узривший вечное, прикоснувшийся к божественному, сам стал богоподобен и устремлен в это бесконечное, который в умиротворении, покое, гармонии, благодати, в этом сокровенном блаженстве пребывает, вовлечённый во всё и во вся, понимаешь? Вот и всё. В этом наша разница. Так что, я иду любоваться мирозданием, а ты идёшь какой-то преисполняться в гранях каких-то. Вот и вся разница, понимаешь? Ты не зришь это вечное бесконечное, оно тебе не нужно. Но зато ты, так сказать, более активен, как вот этот дятел долбящий или муравей, который вот очень активен в своей стезе, вот и всё. Поэтому давай, наши пути здесь, так сказать, имеют, конечно, грани подобия, потому что всё едино, но ты меня… Я-то тебя прекрасно понимаю, а вот ты — вряд ли, потому что, как бы, я, ты и, как бы, я тебя в себе содержу — всю твою природу, она составляет одну маленькую, там, песчиночку от того, что есть во мне, понимаешь? Вот и всё. Поэтому давай ступай, езжай, а я пошел наслаждаться, нахуй, блядь, прекрасным осенним закатом, блядь, на берегу тёплой южной реки. Всё, пиздуй-борозду и я попиздил нахуй.